Между равенством и абсурдом. Как предотвратить крайности демократии.

Рене Магритт – Голконда (1953). 

Хотели бы вы, чтобы капитан корабля полагался на ваше мнение и мнения других пассажиров, не разбирающихся в мореходстве, при выборе манёвра судна для разрешения какой-либо ситуации, возникшей в пути?

Сами того не осознавая, мы оказались в мире, где пропасть между экспертами и обывателями неумолимо увеличивается. На фоне теории заговора растёт недоверие к науке, что в головах несведущих порождает сомнения относительно фактической обоснованности её решений. Популистские атаки на административные организации, университеты, исследовательские агентства и другие институты, предоставляющие экспертные знания, случаются всё чаще. Этому весьма способствуют социальные сети, поскольку – в большинстве своём – их аудиторией являются как раз такие люди, невежество которых в каком-либо вопросе отнюдь не мешает им выпячивать своё мнение и даже обвинять экспертов во лжи, не приводя никакой доказательной базы. Хотя, казалось бы, непонимание вопроса должно сподвигнуть человека разумного на изучение затронутой дискуссией темы. 

В то же время споры с такими людьми для представителей науки является крайне утомительным и неблагодарным занятием. С одной стороны – у учёных, как у «людей дела», это отбирает драгоценное время. А с другой – ну попробуйте дальтонику объяснить цвет… Другими словами, если оппоненты слишком мало знают о теме спора, чтобы с ними можно было вести конструктивные обсуждения, вам предстоит сначала дать им все нужные для диалога знания… Но вам гораздо интереснее в своей лаборатории, и вы не горите желанием играть в учителя при каждом таком противостоянии. И даже если вы примете на себя эту роль, вероятность, что вам будут внимать, крайне мала.

Однако понять недоверие населения довольно легко. Особенно, если учесть, что демократия как система управления государством крайне подвержена кумовству и коррупции (впрочем, не более, чем прочие охлократии). Мы сейчас не будем вдаваться в разбор некоторого диссонанса между китами рыночной экономики и демократической политики, но нужно сказать, что именно несоответствие фактического положения дел в демократии её же идеалам и порождает недоверие граждан к властям и науке, от этих властей зависящей.

Итак, можем ли мы «причесать» этот демократический сюрреализм и всё-таки усилить значение народной воли для власть имущих, гарантируя тем не менее, что сама власть будет опираться на компетенции, а не галдёж гражданских амбиций? Другими словами, как нам сделать управляющие институты государства более ориентированными на мнения и чаяния своих граждан, но одновременно не позволить им – институтам – принимать ошибочные решения, основанные на народном волеизъявлении в массе своей некомпетентного большинства.

В своей статье «Честные алгоритмы для выбора гражданских собраний», недавно опубликованной в журнале Nature, Бейли Флэниган – аспирант факультета компьютерных наук в Университете Карнеги-Меллона – вместе с соавторами описала способ справедливого и демократического отбора представителя групп граждан, призванного вести разъяснительную работу по вопросам, часто сочетающим политику и специфические знания. Будучи дополнениями к традиционным институтам избирательной демократии, подобные объединения могут сыграть роль моста между населением и экспертами. Учреждение такого подхода действительно является многообещающим средством преодоления нарастающих проблем демократически-компетентностной пропасти.

Гражданские собрания – термин, используемый Флэниган и её соавторами, – являются формой совещательных мини-сообществ. Это выглядит как образования из обычных граждан в количестве от 20 до 500 человек, выбранных почти случайно с помощью жеребьёвки. Они собираются для изучения, обсуждения и вынесения рекомендаций не только лицам, принимающим решения, но и – иногда – широкой общественности. Они достигают трёх вещей, которых не в состоянии достичь привычные демократические институты управления.

Во-первых, благодаря соответствию членов этих совещательных мини-сообществ своим общественным группам (то есть каждый является характерным типажом своей общности), они являются лучшими делегатами групп, недостаточно представленных в выборных органах (например, в законодательных или других структурах власти) или в процессах, где участвуют самовыдвиженцы (например, в публичных слушаниях, подаче петиций и лоббировании). Во-вторых, общественность склонна доверять и симпатизировать этим органам, поскольку несколько обычных граждан, отстаивая коллективную волю других обычных граждан, почти наверняка не являются ни элитой, ни инвесторами, ни профессионалами от политики. В-третьих, совещательные мини-сообщества учитывают экспертные данные, потому что участникам поручено изучить проблему, выслушать мнение экспертов и защитников, а затем обсудить и представить рекомендации.

Существует множество доказательств того, что при поддержке в хорошо продуманных процессах обычные граждане способны объединять свои знания с моральными, ценностными и политическими соображениями. К примеру, по «горячим» вопросам вроде абортов, изменения климата и выхода Великобритании из Европейского союза демографически репрезентативные участники совещательных мини-обществ, как правило, менее поляризованы, чем защитники и избранные представители. Возможно, это связано отчасти с тем, что в процессе отбора в группы главенствует случайность. Благодаря ей у возможных «засланных казачков» и других так называемых мотивированных рассуждающих – людей, которые отбирают информацию для поддержки заранее заданной позиции, – не слишком много шансов быть избранными.  

Фланиган и её коллеги сосредотачиваются на составе совещательных мини-обществ. Они предлагают и тестируют алгоритм, который обеспечивает максимальную справедливость при выборе их будущих участников за счёт уравнивания вероятности выбора. Исследователи считают это важным потому, что видят в этом действенный способ преодолеть разрыв между властью народа и его подкованностью в этом сложном и ответственном деле.

Чтобы это осуществить, совещательные группы в качестве политических образований должны рассматриваться социумом как законные представительные органы. И хотя данные исследований всё ещё не объединены, уже есть некоторые основания считать, что законность в глазах широкой общественности обусловлена репрезентативностью членов таких групп по отношению к самой этой общественности. Иными словами, люди считают их похожими на себя, а это подчёркивает политическую ценность такого начинания жирной линией.

О том, почему людям нравятся совещательные мини-общества, текущее понимание вопроса говорит, что частично причина в доверии: они представляют обычных граждан, а не политические элиты с какими-то программами, изобилующими общими пустыми лозунгами да громкими обещаниями. Получается, что им самим и полученным ими результатам люди будут доверять больше. Кроме того, уже замечено, что выведенные этими сходами граждан рекомендации часто имеют гораздо большее влияние на общественность, чем та же информация из уст экспертов. Однако, чтобы добиться такого отношения, организаторы мини-советов, должны обеспечить доверие к процессу отбора их участников.

Но в действительности это легче сказать, чем сделать. Означенные сообщества часто образуются в виде двухэтапного процесса: приглашения рассылаются определенному количеству людей, выбранных обычно более или менее случайно – скажем, из списков избирателей. Тем не менее, как отмечает Фланиган, тех, кто соглашается, ещё нельзя считать репрезентативными для более широкого населения. Так получается, что, как правило, они старше и более образованы, с большей вероятностью принадлежат к доминирующей этнической группе и говорят на доминирующем же языке, а также давно имеют постоянное место жительства. То есть, как можно заметить, случайный выбор из этой группы не приведёт к созданию описательно репрезентативного органа.

Из-за этого при выборе в мини-совет из пула добровольцев, чтобы они могли создать орган, который выглядел бы как более широкая общность, организаторы обычно устанавливают демографические квоты для определенных категорий. Именно здесь пригодится алгоритм, разработанный исследователями. Используя идеи из области «справедливого разделения» – аспекта теории игр, – он выравнивает шансы того, что кто-то будет избран даже с учётом ограничений квот, необходимых для корректировки предвзятости в совокупности добровольцев. Это увеличивает шансы на то, что мини-собрание будет выглядеть как более широкая общность без несправедливости в процессе отбора.

Но это ещё не всё. Проблемы с доверием остаются: более широкие слои населения, – особенно те, где доля недоверчивых граждан всегда была высока, – ещё необходимо убедить в том, что используемые принципы отбора являются справедливыми. В этих условиях также нужно учесть, что, возможно, лишь немногие из них поймут сам алгоритм отбора. Таким образом, считает Фланиган, многое зависит от авторитета организаторов и их способности преобразовать алгоритм выборов в интуитивно понятый, ясный и прозрачный процесс. Что-то вроде лотереи или жеребьёвки – нужно избежать впечатлений, будто квоты для устранения предвзятости «фальсифицируют» процесс. 

И, кстати, не только граждане должны доверять совещательным мини-обществам. С ними должны считаться и политические элиты, чьи взгляды на способность сограждан понимать тему могут быть подвержены влиянию успешных политиков-популистов, нагнетающих мнения о гражданском невежестве.

И всё же, несмотря на эти проблемы, совещательные мини-общества предстают одним из наиболее многообещающих способов сократить увеличивающуюся пропасть между волеизъявлением народа и компетенциями власть имущих. И, самое интересное, в мировой практике они становятся все более популярными и эффективными. 

Также, вопреки отсутствию авторитетной переписи таких инициатив, поиск на сайте краудсорсинга participedia.net, сочетающий поисковые запросы «случайная выборка» или «стратифицированная (она же – районная) случайная выборка» с методом, включающим «совещательный и диалогический процесс», в ответ выдаёт более 520 событий со всего мира, в которых случайно выбранные группы учатся и размышляют. Кроме того, прошлогодний отчёт «Инновационное участие граждан и новые демократические институты: улавливание совещательной волны», опубликованный Организацией Экономического Сотрудничества и Развития (ОЭСР), перечисляет около 290 «репрезентативных совещательных» процессов в странах ОЭСР. В том числе те, которые начались ещё в 90-х годах, хотя большинство из них было организовано в течение последнего десятилетия.

По мере того, как мини-советы становятся все более широко используемыми, крайне важно, чтобы граждане и политические элиты считали их заслуживающими доверия и легитимными. Алгоритм выбора Бейли Флэниган и её коллег – это ключевой шаг вперёд, который, вероятно, обеспечит глобальный ориентир для продвижения этой многообещающей демократической инновации.

И вот теперь хочется спросить… Вам это всё ничего не напоминает?

АРМК, по материалам Nature